О чем молчат мертвые - Страница 96

Наконец они съехали с шоссе и двинулись дальше на север. Пригород заметно разросся с тех пор, как Инфанте впервые приехал в Балтимор. В Сайксвилле от былых сельских традиций почти не осталось и следа. Дом престарелых казался богатым и современным – он выглядел даже лучше, чем тот, где жил Уиллоуби. Откуда у простого копа столько денег, чтобы позволить себе такую старость? Но тут Кевин вспомнил о продаже фермы и о заинтересованности Данхэма в аннуитетах. Старик хорошо спланировал свое будущее – в этом нечего было и сомневаться. Интересно, преступления он планировал так же хорошо, как и свои финансовые махинации?

Честера слегка передернуло, когда их повели в хоспис, где содержали Данхэма. Сначала Инфанте удивился этому, но потом вспомнил: жена Уиллоуби лежала в таком же месте – когда ей было около пятидесяти, ее определили в хоспис, где она вскоре и умерла.

– Мистер Данхэм почти не говорит, – сообщила им хорошенькая молодая медсестра по имени Терри. Медсестры – вот с кем ему надо почаще встречаться, подумалось Кевину. Идеальная партия для полицейского. Жаль только, что они больше не носят те обтягивающие белые халаты и маленькие колпачки. На Терри были зеленые штаны, разноцветная кофточка и уродливые зеленые башмаки, хотя она все равно выглядела потрясающе. – Иногда он издает какие-то звуки, чтобы выразить свое самочувствие, но не более того. Мистер Данхэм уже на последней стадии…

– Поэтому его отправили в… в хоспис? – спросил Уиллоуби, запнувшись на последнем слове.

– Мы отправляем людей в хоспис, только если им осталось жить меньше полугода. Три месяца назад мистеру Данхэму поставили диагноз – рак легких в четвертой стадии. Бедняга.

Да уж, подумал Инфанте, бедняга. А затем спросил:

– У него был сын, Тони. Он приезжал?

– Не знала, что у него был сын. У нас есть только номер его юриста. Может, они рассорились? – предположила медсестра. – Всякое бывает.

А может, сын просто не хотел иметь ничего общего с таким отцом. Должно быть, сыну было все известно о грязных делах Стэна, и он рассказал об этом своей подружке, Пенелопе, а та в свою очередь рассказала кому-то еще, а именно женщине, которая сидела за рулем ее автомобиля.

Кевин, конечно, понимал, что человек на последней стадии болезни Альцгеймера не был в состоянии сообщить им нужную информацию, но когда он увидел Стэна Данхэма, его все равно постигло жуткое разочарование. Перед ними сидело жалкое подобие человека в клетчатой пижаме и халате. Единственными признаками жизни были аккуратно расчесанные волосы и гладко выбритое лицо – наверное, медсестра позаботилась. При виде Терри его взгляд посветлел. Он посмотрел на Кевина и Уиллоуби с легким любопытством, а затем перевел взгляд обратно на сестру.

– Здравствуйте, мистер Данхэм. – Терри говорила воодушевленно, но не так громко, как говорят с малышом. – У вас гости. Вы работали с ними вместе, мистер Данхэм.

Стэн продолжал пристально на нее смотреть.

– Я с вами не работал, – сказал Инфанте, пытаясь подражать тону девушки. – Но Чет работал в уголовном отделе. Вы помните его? Он известен тем, что занимался расследованием дела сестер Бетани. Слышите? Дело сестер Бетани.

Последние три слова детектив произнес очень медленно, внимательно глядя на Данхэма, но не заметил никакой реакции. Собственно, Кевин ни на что и не рассчитывал, просто не смог удержаться. Больной не отрывал глаз от Терри. Он смотрел на нее, как пес, ласковым и преданным взглядом. Если этот человек действительно когда-то похитил сестер Бетани, он был чудовищем. Но даже чудовища с возрастом становятся слабыми. Даже чудовища умирают.

Инфанте и Уиллоуби, сами не зная, что ищут, начали открывать один за другим выдвижные ящики и дверцы шкафа.

– У него не так уж и много вещей, – сказала медичка. – Да и зачем ему… – Она вдруг замолчала, как будто мужчина в инвалидном кресле, не отводивший от нее преданного взгляда, мог удивиться, узнав, что умирает. – Но есть фотоальбом, который мы вместе иногда просматриваем. Не так ли, мистер Данхэм?

Она достала откуда-то из-под дивана увесистую книгу в атласно-белой обложке, которая со временем успела изрядно пожелтеть. На обложке был нарисован малыш в подгузнике, говоривший: «Это мальчик!» Внутри убористым женским почерком была записана жизнь некоего Энтони Джулиуса Данхэма, начиная с рождения (вес шесть фунтов, двенадцать унций) и заканчивая школьным выпускным. Его мать, в отличие от многих других, терпеливо заносила сюда все, что делал ее сын, отмечала каждое его достижение: сертификат об успешном окончании летних курсов, справка о присвоении второго юношеского разряда по плаванию и даже табели об успеваемости, судя по которым, он явно не блистал.

Фотографии напомнили Инфанте о его отце. Нет, между его отцом и молодым Стэном Данхэмом не было никакого сходства. Просто на фотографиях были запечатлены счастливые семейные моменты, которые все когда-то переживают в своей жизни, – вот отец с сыном дурачатся дома, а вот вся семья стоит на фоне какого-то памятника, щурясь от яркого солнца. Каждая фотография была подписана тем же убористым почерком: «Стэн, Тони и я, Оушен-Сити, 1962», «Тони с одноклассниками на пикнике, 1965», «Выпускной Тони, 1970». За девять коротких лет сын превратился из светловолосого мальчугана в полосатой футболке в подростка с длинными волосами, эдакого хиппи. По мнению Кевина, он мало походил на будущего копа – особенно по тем временам.

Последнее фото – Тони в форме сотрудника заправочной станции – было подписано: «Тони на новой работе, 1973». На этой фотографии альбом и заканчивался, хотя оставалось еще несколько пустых страниц. Два года до исчезновения девочек. Почему же женщина перестала записывать каждый момент жизни своего сына? Может, в 1973 году он от них съехал? Или продолжал жить с ними, даже когда отец привел домой незнакомую девочку? Что Стэн Данхэм сказал им, как объяснил появление в доме девочки-подростка?