О чем молчат мертвые - Страница 75

– Такое бывает только в фильмах. – Благодаря работе в Доме милосердия, где она познакомилась с Глорией, Кэй встретилась с судебным антропологом из Мэрилендского университета в Колледж-Парке. Он занимался в основном сбитыми насмерть пешеходами и не делал ничего особенного по сравнению с коллегами из знаменитого сериала, но изрядно просветил Салливан в том, что касалось особенностей его профессии. – Есть некоторые вещи, которые они могут определить сразу…

– Например?

Кэй поняла, что не знала ответа наверняка.

– Ну, гм, причину смерти: удар тупым предметом или огнестрельное ранение. А также пол и приблизительный возраст.

– Но как они это делают?

– Точно сказать не могу. Но, очевидно, с возрастом скелет меняется. Кстати, если ваш старый стоматолог никуда не делся, он сможет опознать твою сестру довольно быстро. Насколько я знаю, любой стоматолог сразу узнает свою работу.

– Джон Мартиелли, доктор зубной хирургии, – сказала Хизер почти мечтательным голосом. – Его кабинет находился на втором этаже, прямо над аптекой. В приемной у него лежала куча детских журналов. Моим любимым был «Умница и простофиля». И если у нас не было кариеса – а у нас никогда не было кариеса, – он разрешал нам пойти в соседнюю булочную и купить там чего душе угодно.

– У тебя никогда не было кариеса? – Кэй подумала о своих бедных, не раз подвергнутых пыткам зубах. Только в этом году ей пришлось по новой пломбировать все зубы, и, как выяснилось, коронки тоже скоро придется менять. А началось все со сломанного зуба, который стал для Салливан напоминанием о бывшем муже. На следующий день после развода она так крепко стиснула зубы во время завтрака, что от верхнего моляра откололся солидный кусок. В результате в корневой канал попала инфекция. Врач сказал ей, что может понадобиться дополнительное хирургическое вмешательство. Она знала, что не виновата во всех своих стоматологических неприятностях, но чувствовала себя нечистой, нездоровой из-за этих проблем с зубами.

– Не-а. Даже когда я долго не посещала стоматолога – у меня пару лет не было медицинской страховки, – зубы оставались идеальными. Сейчас я хожу на осмотр каждые полгода. – Хизер показала свой прикус: отличные, ровные, крепкие зубы.

Если бы Кэй не знала ее, она бы ее слегка возненавидела.

– Можешь притормозить? – спросила вдруг Хизер, схватившись за живот, словно его свела резкая судорога.

– Мы и так опаздываем, но если тебя тошнит или ты хочешь поесть…

– Нет, я подумала, мы могли бы заехать в молл.

– В молл?

– Ну да. В «Секьюрити-сквер».

Кэй внимательно посмотрела на свою спутницу. Трудно установить зрительный контакт сидя за рулем, особенно когда пытаешься выехать на кольцевую, поэтому Кэй даже не стала пытаться. Тем более на примере Грэйс она убедилась, что значение зрительного контакта сильно переоценено. Дочь была с ней более откровенна, когда они обе смотрели прямо, через лобовое стекло. Молл находился за следующим поворотом, как раз там, где Хизер подобрал патрульный в прошлый вторник.

– Так вот куда ты хотела попасть все это время? – спросила Салливан.

– Думаю, да, неосознанно. В любом случае мне нужно побывать там, прежде чем я это сделаю. Пожалуйста, Кэй? Опоздание – не самая худшая вещь в мире.

– Да я волнуюсь не столько за детективов, сколько за Глорию. Она ценит свое время выше времени остальных.

– Я позвоню ей с твоего мобильного и предупрежу, что мы немного опоздаем. – И не дожидаясь согласия Кэй, Хизер вытащила телефон из подстаканника между сиденьями и, отыскав среди пропущенных звонков номер Бустаманте, нажала зеленую кнопку. Она управлялась с телефоном так же легко и просто, как Сет или Грэйс. – Глория? Это Хизер. Мы только выехали из дома. Муж Кэй задержался, а мы ведь не могли оставить детей одних дома, так ведь? – Она не дала адвокату времени ответить. – Все, до встречи.

«Какое блестящее оправдание! – подумала соцработница. – Просто переложить вину на другого человека, которого никто не знает. Никому ведь не придет в голову задавать вопросы моему бывшему».

Сначала Кэй хотела высказать это Хизер, но ее мысли утонули в визге шин, и через секунду она резко свернула на Секьюрити-бульвар.

– Я думала, с возрастом все кажется меньше, – заметила Хизер. – А здесь – наоборот. Они его что, достроили?

Они стояли посреди огромного коридора, где когда-то, по словам Хизер, располагался кинотеатр всего с двумя залами. Людей в молле было маловато, учитывая, что была суббота. Кэй заметила как знакомые названия магазинов вроде «Сиарс» и «Хошильда», так и бутики, которые она видела в первый раз. Здесь царила странная атмосфера мрака и заброшенности. Стоявший раньше на углу универмаг – «Хошильд», как заверила ее Хизер, – снесли, и теперь на его месте осталось только несколько эскалаторов, по которым покупатели поднимались на второй этаж в ресторанчик с азиатской кухней. В Балтиморе, должно быть, жило много азиатов, раз на фасаде молла красовалась такая огромная вывеска «Сеул Плаза». Для Салливан «Сеул Плаза» был зна́ком призрачной надежды на то, что город не стоит на месте, а постоянно меняется, приспосабливается. С одной стороны, было забавно, что город нуждался в подобном специализированном магазине. Но в целом Кэй не очень любила торговые центры, а это место казалось ей несчастным и заброшенным.

Ей стало любопытно, какие чувства испытывала Хизер, находясь здесь.

– Раньше даже здесь пахло карамельной кукурузой, – заговорила та. – По всему первому этажу стоял запах. Здесь мы и должны были встретиться с сестрой.