О чем молчат мертвые - Страница 63


К оглавлению

63

Разумеется, она знала настоящую семью Санни и Хизер, точнее, их бабушку с дедушкой по материнской линии, Изабель и Герберта Тёрнер. Мириам чувствовала на себе вину за то, что с недоверием отнеслась к Тёрнерам, когда впервые услышала их историю: красавица дочь Салли в семнадцать лет сбежала из дома и вышла замуж, хотя родители не одобряли ее выбор. Из гордости она отказывалась от их помощи, пока не стало слишком поздно. Тогда, в 1959 году, побег казался забавным приключением – канат из связанных простыней и все в таком духе, – но парочки всегда попадались и в конце концов получали родительское благословение. В те времена по телевизору показывали, как супружеские пары спят в разных кроватях: секс тогда считался постыдным занятием. А молодым людям казалось, что их вот-вот разорвет от чувств и эмоций, обсуждать которые было не принято. Уж Мириам это знала! Она помнила. Все-таки она тогда была ненамного старше Салли Тёрнер.

Обо всем остальном Мириам догадалась сама: грубый и жестокий бойфренд, возражения Тёрнеров, которые Салли приняла за снобизм, в итоге оказавшиеся безошибочным родительским инстинктом. Должно быть, гордость не позволила Салли позвонить родителям и попросить их о помощи, даже когда новоявленный супруг начал ее избивать. Санни было всего три, а Хизер была еще младенцем, когда отец пристрелил мать, а затем застрелился сам. Тёрнеры практически в один момент узнали, что их дочь мертва и что у них есть две внучки, теперь нуждавшиеся в заботе.

А всего за месяц до этого они, к своему горю, узнали, что у Изабель рак печени.

Взять детей на усыновление было инициативой Дэйва, и хотя Мириам долго сомневалась в его мотивах – ей казалось, что ее муж больше хотел установить связь с Изабель, чем с девочками, – она все же была готова принять сестер в свою семью. Ей тогда было всего двадцать пять, но к тому времени у нее уже было три выкидыша. А тут у нее готовы были появиться две прекрасные девочки. Процесс удочерения прошел довольно быстро. Тёрнеры были единственными опекунами сестер, поскольку были их единственными известными родственниками, – это выяснилось только через несколько лет, когда детектив Уиллоуби попытался разыскать родственников их погибшего отца. Они передали опеку Дэйву и Мириам Бетани. Это оказалось очень просто. И как бы жестоко это ни звучало, Мириам испытала облегчение, когда Изабель наконец умерла, а Герберт, как и следовало ожидать, уехал. Сестры лишь напоминали ему о потерянных жене и дочери. Мириам была благодарна ему за побег, но в то же время презирала его. Какой человек не захотел бы стать частью жизни своих внучек? Даже теперь, зная всю историю целиком, Мириам не могла оправиться от своей прошлой неприязни к Тёрнерам и оправдать безграничную любовь Герберта к жене и его неспособность любить кого-то еще или заботиться о других людях. Создавалось впечатление, будто Салли сбежала, потому что не нашла себе места в их огромном красивом доме, наполненном любовью Герберта к Изабель.

Девочки так никогда и не узнали всех подробностей. Хоть и знали, конечно, что их удочерили – пусть Хизер и отказывалась в это верить, а Санни, наоборот, делала вид, что помнит все до мелких подробностей. «У нас был дом в Неваде, – рассказывала она Хизер. – Огромный дом с забором. И еще пони!» Но даже честный Дэйв не решился рассказать девочкам всю правду о матери, сбежавшей из дома в семнадцать, об отце-убийце, о двух смертях, наступивших только потому, что у Салли не хватило духу позвонить родителям и попросить их избавить ее от мужа, которого они невзлюбили с самого начала. Мириам придерживалась мнения, что девочкам вообще не стоит знать этой правды, а Дэйв считал, что это знание должно означать их вступление во взрослую жизнь, лет в восемнадцать или около того.

Но те добрые небылицы, которые Дэйв рассказывал им на промежуточном этапе, нравились ей еще меньше мысли открыть девочкам правду.

– Расскажи мне про мою другую маму, – просили его перед сном Санни или Хизер.

– Что ж, она была очень красивая…

– А я на нее похожа?

– Да, просто вылитая, – отвечал Дэйв, и это было правдой. Мириам видела фотографии в доме Тёрнеров. Салли была такой же миниатюрной, с такими же непослушными светлыми волосами. – Она была очень красивой, вышла замуж и продолжала радоваться жизни. Но произошел несчастный случай…

– Автокатастрофа?

– Ну, вроде того.

– А что именно?

– Да, автокатастрофа. Они погибли в автокатастрофе.

– Мы тоже были с ними в машине?

– Нет.

Эта часть сильно волновала Мириам. Девочки находились дома во время убийства. Хизер лежала в кроватке, Санни играла в манеже. Сестры были в другой комнате, но вдруг они что-то видели или слышали? Вдруг Санни запомнила что-то более реальное, чем дом в Неваде и пони?

– А где мы были? – спрашивали девочки.

– Дома с няней.

– Как ее звали?

И Дэйв продолжал придумывать подробности истории, пока она не превратилась в самую колоссальную ложь, какую Мириам только слышала в своей жизни.

– Мы расскажем правду, как только им исполнится восемнадцать, – успокаивал он ее.

Похоже, он считал право знать правду чем-то вроде права голосовать или пить пиво. Дэйв и Мириам были трудолюбивыми, но неопытными бобрами, которые наскоро строили плотины, чтобы сберечь свои секреты от посторонних глаз, и пытались залатать маленькую течь, в то время как рядом с ними вот-вот собиралось подняться цунами. В конце концов все их секреты всплыли на поверхность, но всем было на них плевать. Кто станет обращать внимание на такие ничтожные мелочи в постапокалиптическом мире, где вокруг и без того много мусора? В тот день, когда Изабель и Герберт Тёрнер пришли к ним за помощью, Мириам думала, что дает второй шанс двум невинным жизням. Но в результате оказалось, что это девочки дали Мириам еще один шанс начать жизнь заново. А когда они исчезли, Мириам потеряла часть себя.

63